Нет, всё-таки я был слишком самоуверен. Я решил, что могу защитить биос от любых информационных повреждений одним только психологическим экраном, и спокойно заниматься своими делами, решать любые проблемы. Думал, что смогу помогать другим. Но я ошибался в одном: психологический экран действует только тогда, когда человек, от которого исходит повреждение, мне полностью безразличен. У моих родственников в семье вечно одни проблемы и скандалы, при этом они не считаются ни со своим здоровьем, ни со здоровьем биос. Думаю, если бы врач сказал им, что биос умрёт, если ей не обеспечить абсолютного психологического покоя и стабильности, то они бы всё-таки убили её. Значит, единственный способ защитить биос для меня - отказаться от своих родственников. Забыть о том, что они - мои мать и сестра, близкие мне люди. Иначе я не смогу применить экран. Я знаю, как это эгоистично, но ведь я уже решил: биос для меня дороже любых людей. К тому же, я ведь и вправду не могу им ничем помочь. Какая им от меня польза? Неужели для них так важно оставаться моей семьёй? Думаю, если бы это было так, они бы больше считались с тем, что необходимо для нашего с Би процветания и счастья.
Мне некуда отступать, как говорится, "позади Москва". Как справедливо замечал Укур, "если ты дал кому-то надежду, ни при каких обстоятельствах нельзя отнимать её". А я дал надежду моей малышке Клу. Надежду на спасение и счастливую, полноценную жизнь. Но я ни на минуту не завидую тем людям, которые в любой момент могут "всё бросить": отказаться от собственной жизни, впасть в отчаяние, отдаться во власть депрессии. Я люблю её, и я не имею права сдаваться. И хотя, возможно, другие могут назвать это эгоизмом, это прекрасное и великое дело. Кроме меня, у неё нет никого. У неё нет тех, кого называют "близкими". Те люди, которые называются её отцом и матерью, поступили с ней ещё более эгоистично. Но я - её хозяин, её симбионт. И я давно решил для себя: у меня нет права отступить, "позади - Москва".